Культура Руси

Новгород глазами современников. Жизнь в Новгороде.

Господин Великий Новгород

Усадьба художника Олисия Гречина. Реконструкция архитектора Г.Н. Борисевича по раскопкам Новгородской экспедиции МГУ. Середина XII—XIII в. Новгород.

Археологические данные позволяют предполагать, что Новго­род вырос из трёх посёлков, возникших поблизости от рези­денции первых русских князей — городища — в IX—X вв. Эти посёлки послужили основой для городских концов (районов): Людин и Неревский на левом берегу Волхова, Славенский — на правом. В X в. на левом берегу поста­вили детинец — Новгородский кремль, в Средние века достигавший площади 12 гектаров. Там высилась София Новгородская и располагались палаты архиепископа. На правом берегу существовал торг (и Ярославово дворище с вечевой площадью), потому правая сторона именовалась Торговой, а левая — Софийской. В XII—XIII вв. на левом берегу появился ещё один Загородский конец, на правом — Плотницкий. За пределами заселённой части простира­лись обширные огороды, выпасы для скота и даже пахотные земли — как в любом русском средневековом городе.

Большой новгородский сион в виде серебряной позолоченной ротонды с шестью арками, прикрытыми двумя дверцами каждая с изображение Иисуса Христа, Богоматери, Иоанна Предтеча, архангела Михаила и Василия Великого. Первая половина XII в. Новгородский государственный объединенный музей – заповедник.

Новгород как таковой оставался в нераздельном владении боярства, по-видимому и создавшего его первопоселения. Здесь постоянно жили практически все бояре Новгород­ской земли; сюда стекались и здесь хранились огромные ценности, собираемые со всех концов страны на обширные боярские усадьбы. Обогащалось боярство довольно инте­ресным способом: новгородская знать самостоятельно соби­рала подати на своих землях, не допуская туда людей князя, и лишь затем выделяла в его казну положенную денежную долю. Однако подати собирались не деньгами — это были натуральные продукты земледелия и предметы промыс­лов. Право их обработки и последующей продажи, имев­шееся у бояр, позволяло многократно увеличивать стои­мость товара. Разница доставалась устроителю дел. С XII в. с распространением денежного обращения боярам для получения сырья понадобились уже собственные вотчины. Дополнительным источником прибыли были закреплённый за определёнными бояр­скими семьями сбор дохода с особых земель, ростовщичество и другие денежные сделки. Боярские усадьбы превратились в большие средневековые «предприятия» по переработке сырья с дальнейшей продажей полученного товара. На их огромных участках не только жили сами бояре и их слуги, но стояли жилища и мастер­ские многочисленных ремесленников, находившихся под патронатом владельца усадьбы, лично от него зави­симые и составлявшие вместе со своими домочад­цами обширную патронимию. Обычно бояр­ский род, насчитывавший несколько семейств и ведший происхождение от общего предка, владел несколькими смежными дворами. «Кла­новый посёлок» внутри города был самодостато­чен и устойчив. В этих условиях развитие город­ского ремесла по «европейскому» пути, то есть образование свободных мастерских и объедине­ние их в цеха или иные корпорации, становилось невозможным: боярская патронимия осталась единственной формой ремесленной организации Новгорода. Тем не менее названия новгородских улиц: Кузнецкая, Щитная, Кожевники, равно как и назва­ние целого района — Плотницкий конец, свидетельствуют о развитии ремёсел.

Среди новгородских усадеб оказались не только боярские: одной из них владел художник рубежа XII—XIII вв. Олисей Гречин. В ней располагалась мастерская с досками для икон и чашечками для растирания красок. Иконописцу было направлено несколько грамот, одна из которых гласила: «Поклон от попа к Гречину. Напиши для меня двух шестокрылых ангелов на двух иконках сверху деисуса. При­ветствую тебя. А относительно платы — порукой бог или же договоримся». Конечно, он не был простым ремеслен­ником, а принадлежал к боярскому роду — его усадьбой распоряжался клир церкви Святого Василия, построен­ной во владениях предков посадника Мирошки Нездинича, что установлено благодаря находкам берестяных грамот, направленных на его имя. Возможно, он был представи­телем князя на смесном суде — биричем.

Стеклянные бусы. Неревский конец. Новгород. XI-XIII вв. ГИМ.

Стеклянные бусы. Неревский конец. Новгород. XI-XIII вв. ГИМ.

Но всё же основу городской структуры образовали «гнёзда» боярских усадеб. Уличане (жители одной улицы) осознавали себя как единое общество. Они выбирали старосту, сообща строили уличанский храм. Улицы складывались в пять концов. Каждый из них был самостоятельным членом городской федерации (Новгородская боярская республика) со своим вечем, соборным храмом и главным монастырём; в городском совете конец представлял особый посадник. Дела концов, естественно, вершили бояре, но мнение сво­бодных горожан имело определённый вес, особенно во время общественных столкновений. Концы объединялись в 10 сотен, возглавляемых тысяцкими и сотскими, но посте­пенно вобрали сотни, не имевшие границ и лежавшие чересполосно, так что боярско-кончанская система управле­ния возобладала. Вопросы войны и мира решались на вече: очевидно, правом голоса обладали не все жители Новгорода, а лишь владельцы усадеб. С 1156 г. новгородцы стали изби­рать и архиепископа (владыку), считавшегося номиналь­ным главой республики — Господина Великого Новгорода. Владыка хранил государственную казну Новгорода и рас­поряжался обширными казёнными землями, он председа­тельствовал на «совете господ» (правительственный орган боярской олигархии). Подчинялись столице и «пригороды»: Ладога, Псков, Изборск, Старая Русса, Торжок и другие. Обязанности призываемого по ряду (договору) князя огра­ничивались военными и некоторыми судебными вопросами. Споры разбирались на общем — смесном — суде предста­вителя князя и посадника.

На земле усадьбы, где происходил смесной суд, на широком деревянном помосте сохранилось множество берестяных грамот, порванных на мелкие клочки, — это были доку­менты о судебных исках (в результате скрупулёзной работы археологам удалось восстановить эти документы). Один из авторов берестяного послания жалуется некоему Ильке, что его оклеветали, и погост (община в административ­ном центре) заставил давать клятву о невиновности: «Вот, Илька. Меня обвинили. А погост заставил меня принёс и клятву. А Я не должен ни векши [векша — самая малая денежная единица, первоначально шкурка белки]. Пошли же отрока [судебного исполнителя] на погост…».

Более крупная сумма упоминалась в другом найденном доку­менте. На странном деревянном цилиндрике с отверстиями были помещены княжеский знак — двузубец — и надпись: «емца гривны 3» (цифра в соответствии с древнерусской традицией обозначена буквой «Г»). Емцом или куноемцем (куны — деньги, монеты) на Руси именовался чиновник, который изымал недоимки, штраф и т. п. На другом таком цилиндре был изображён меч, а надпись, сохранившаяся не полностью, гласила: «мецъниць мехъ в тихомь[т]е пол— ътвъ[чь?]». Речь шла о мешке (мехе) мечника — сборщика податей, известного и по Русской Правде, «в тех метах», то есть под цилиндром. Очевидно, что цилиндр должен быть пломбой, которой запечатывался при посредстве продетой верёвки мешок, содержавший дань или недоимок на «полчетверти»: четвертями измерялись зерно или соль.