Княжеский род
Управление всей Русской землёй осуществлял целый княжеский род, в котором старейший князь был «отцом» владетельных князей-братьев (или должен был выступать в таком качестве). Это приводило к бесконечным противоречиям и усобицам при перераспределении и наследовании «столов» (престолов), отношении к «старейшинству». Уже Владимир, посадивший сына Ярослава в Новгороде, не получил от него положенной дани — 2000 гривен — и собрался в поход, дабы наказать непокорного отпрыска.
Смерть Владимира в 1015 г. помешала расправе. И тут усобица разразилась между братьями-наследниками. Старшинство среди них принадлежало Святополку, княжившему в Турове, но отцовская дружина стояла с ростовским князем Борисом, сдерживавшим печенегов. Борис, по преданию, не воспользовался военной силой и подчинился старшему брату, тем не менее Святополк велел убить князя. Тот был зарезан на реке Альте в пограничной со степью Переяславской земле. Настал черёд Глеба, которого Святополк заманил в Киев: насильственная смерть ждала князя в Смоленске по дороге от его стола в Муроме. Власть над Муромом открывала Святополку путь из Приднепровья на Верхнюю Волгу, где уже освободился ростовский стол. Святослав пытался бежать от Святополка из правобережной Древлянской земли, но и его настигли убийцы.
А Святополк был прозван в летописи Окаянным, хотя не он первым в русском княжеском роду принялся избавляться от братьев-соперников. Летопись составлялась, когда к власти пришли потомки Ярослава Мудрого, и некоторые историки подозревают летописца в необъективности в изложении этих событий. Основания для таких подозрений находят в сюжете одной исландской саги, рассказывающей о подвигах варяга Эймунда. Он служил Ярицлейву (Ярослав), злобному и недалёкому правителю Хольмгарда (так у скандинавов именовался Новгород), и при поддержке мудрой княгини Ингигерд (Ирина) свершал все важнейшие дела в его государстве. По приказу князя он расправился в одиночку со всеми его братьями, среди которых сага упоминает Бурислейва (вероятно, Бориса). Не был ли сам Ярослав убийцей Бориса и Глеба? В том и отличие саги (эпического рассказа) от истории, что сам жанр требует от героя (в данном случае Эймунда) совершения всех подвигов. Саги не отражают прямо исторических событий — скорее они искажают их в соответствии с законами жанра.
Икона «Борис и Глеб». Новгород. Конец XII – начало XIII в. Киевский музей русского искусства. Украина.
Для историков важнее свидетельство немецкого хрониста Титмара Мерзебургского о том, что Святополк оспаривал решения отца — Владимир даже заключил его в темницу. Будучи старшим в княжеском роду, он явно не мог рассчитывать на поддержку сводных братьев, но нашёл пособников среди старых бояр, живших в киевском пригороде Вышгороде — те выступили против Бориса, распустившего отцовскую дружину. Бояре часто вмешивались в княжеские распри на Руси, поскольку боялись появления нового князя с собственными дружинниками, претендовавшими на места старых советников князя, что лишало их доходов.