Культура Руси

Черниговская земля, Новгород-Северский, Рязань, Верхнее Поволжье и Волго-Клязьминское междуречье

Борисоглебская церковь. 20-е гг. XII в. Чернигов, Украина. Изначально в церкви были галереи и резные белокаменные капители, ныне утраченные.

Борисоглебская церковь. 20-е гг. XII в. Чернигов, Украина. Изначально в церкви были галереи и резные белокаменные капители, ныне утраченные.

Другое порубежное княжество — Черниговская земля — рас­полагалось в левобережье Днепра и граничило с Болгарией Волжско-Камской и мордвой на востоке, Ростово-Суз­дальской и Смоленской землями — на севере, Киевской и Полоцкой — на западе, Переяславской и Половецкой — на юге, где по реке Суле протянулась линия крепостей, часто носивших княжеские имена (Глебль, Всеволож). Ядро Черниговщины — племенная территория северян — сложилось ещё в догосударственный период, а сама земля долго именовалась Северской.

Первый известный по летописи черниговский князь — Мстислав Владимирович претендовал на власть над Русской землёй в Среднем Поднепровье, но его киевляне не приняли, и он вынужден был в 1026 г. разделить владения с братом Яро­славом Мудрым по Днепру. По завещанию Ярослава Муд­рого Левобережная Русь, включая Муромские и Рязанские земли на Оке, досталась черниговскому князю Святос­лаву, но черниговские князья не оставляли своих претен­зий на Киев и Переяславль, а новгородские — на Муромские земли. Сыновья Святослава получили в удел после общекняжеского снема в Любече (1097 г.) главные города Черниговщины: в Чернигове сел Давыд, рвавшемуся к власти Олегу пришлось довольствоваться вторым по значению городом — Новгородом-Северским, Муром и Рязань доста­лись младшему — Ярославу. Однако сын Олега Всеволод сумел не только занять киевский стол, но и посадить своего брата Святослава в Новгороде Великом, изгнавшем Мономашичей. С тех пор пять черниговских князей — вплоть до Михаила, принявшего муче­ническую смерть от татар, — занимали киевский стол. Однако превратить Киев в свою отчину Ольговичам не удалось. Усобицы не миновали и черниговских князей. Сыновья Давыда покушались на родину Ольговичей Новгород-Северский: Свя­тослава Ольговича в 1146 г. они прогнали в Путивль, но тот (в союзе с Юрием Долгоруким) вернул Новгород ив 1149 г. отобрал у Давыдовичей Курск с Посемьем, Сновск и города в земле дреговичей. Святослав помог Юрию получить киев­ский стол, а после смерти Долгорукого способствовал вокняжению там былого врага Изяслава Давыдовича, сам же забрал Чернигов, где правил до 1164 г. Позднее там обос­новался его племянник Святослав Всеволодович, в 1177 г. поделивший Киевское княжество с Рюриком Ростиславичем: сам Святослав сел в Киеве, Рюрик получил «всю Рус­скую землю» — киевские пригороды; Чернигов приобрёл Ярослав, брат Святослава, правивший до 1198 г. К тому времени умер последний представитель ветви Давыдовичей, и Ольговичи получили право на раздел волостей. Старший из них, княживший в Чернигове, должен был «наделять» младших — уделами стали города Вщиж, Рыльск, Трубчевск, Козельск и другие на Черниговщине, Путивль, Курск и про­чие — в Северской земле. Черниговское княжество расши­рило свои земли за счёт вятичей с городом Серенском.

Избиение и пленение половцами остатков новгород-северских полков во главе с князем Игорем Святославичем. Миниатюра из «Радзивиловской летописи». XV в.

Избиение и пленение половцами остатков новгород-северских полков во главе с князем Игорем Святославичем. Миниатюра из «Радзивиловской летописи». XV в.

Новгород-Северский достался сыну Святослава Ольговича Игорю. Когда в 1180 г. Святослав Всеволодович попытался освободиться от соправителя Рюрика, Игорь с союзными половцами Кончаком и Кобяком пришли ему на помощь. Они были разбиты (Игорь бежал с поля боя в одной лодке с Кончаком), соправление было восстановлено. Святослав и Рюрик возглавили борьбу с половцами ив 1185 г. раз­громили их в степи, взяв большую добычу. Черниговские и северские князья не принимали участия в этом походе, но Игорь решил добить врагов…

Историки спорят о значении этих событий: почему неудаче удель­ного князя Игоря Святославича, который незадолго сам при­водил половцев к Киеву, посвящено «Слово о полку Игореве», а также пространные повествования в Ипатьевской и Лаврентьевской летописях? Не следует забывать, что для монахов-летописцев нашествия поганых (иноплеменников-язычников) были не только настоящим бедствием, но и зна­мением Божьего гнева. Игорь не внял знаку свыше — затме­нию солнца. Он следовал древней княжеской морали: «Если нам придется без битвы вернуться, то позор нам будет хуже смерти; так будет же так, как нам Бог подаст» (Ипатьевская летопись). «В день святого воскресения, — сокрушался лето­писец, — низвел на нас Господь гнев свой, вместо радости обрек нас на плач и вместо веселья — на горе на реке Каялы. Воскликнул тогда, говорят, Игорь: „Вспомнил я о грехах своих перед Господом Богом моим, что немало убийств и кровопролития совершил на земле христианской» ». Князь вспомнил о разорении русских городов, когда «живые зави­довали мертвым». За грехи предал его Бог связанным в «руки беззаконных». «Вот как Бог казнит нас за грехи наши, — про — должал летописец, — привел на нас к ним, а нас наказывая и призывая к покаянию, чтобы мы отрешились от злых своих дел».

По иному освещает события 1185 г. единственное сохранив­шееся от древнерусской эпохи светское произведение — «Слово о полку Игореве». Христианские мотивы уступают в «Слове» место княжеской морали, требующей «славы» дружине, а князю — «чести» в сражениях с погаными за Русскую землю. (Рукопись «Слова» погибла во время московского пожара 1812г., и с тех пор не прекраща­ются споры о времени её создания.) Язык, которым напи­сано «Слово» — древнерусский, характерный для XII в. Однако поэтическому слогу «Слова» присуще неприем­лемое для Русской церкви отношение к языческим богам как к первопредкам людей, а не бесам. Певец Боян назван «Велесовым (вероятно, Волосовым) внуком», и даже рус­ские, именуемые «русичами», оказываются «Дажбожьими внуками», происходят от солнечного божества. Рус­ская земля — Киев и Чернигов — и после поражения Игоря остаются едиными в поэтике «Слова»:

А въстона бою, братие, Киев тугою, а

Чернигов напастьми. Тоска разлияся по Русъкои

Земли, печяль жирна тече среди земли Русъкои.

А князи сами на себе крамолу коваху, а погании

Сами, победами нарыщюще на Русъскую землю,

Емляху дань по беле со двора.

 Несмотря на призывы авторов летописных повестей и « Слова о полку Игореве», князья не смогли отрешиться от усобиц. Половцы стали разорять Переяславскую землю, сожгли внешние укрепления Путивля, но киевским князьям не уда­лось сообща выступить против надвигающегося врага.

Белокаменная церковь Покрова на Нерли. 1166 г. Окрестности с. Боголюбово, Владимирская область.

Белокаменная церковь Покрова на Нерли. 1166 г. Окрестности с. Боголюбово, Владимирская область.

Черниговские князья также не прекращали своих распрей: они постоянно спорили из-за «правды наделения» волостями- уделами, собираясь на снемы (1190, 1195, 1196, 1206 гг.). Как вёл себя вернувшийся из плена Игорь, летопись не сооб­щает. В 1198 г. ему — по старейшинству — достался чер­ниговский стол. В 1201 г. это место занял Всеволод Свято­славич, прозванный Чёрмным (Рыжим), который тут же включился в спор из — за Киева ив 1210г. получил город при поддержке Всеволода Большое Гнездо (он отдал дочь за сына владимирского князя Юрия). В Чернигове же ока­зался давний соправитель Ольговичей Рюрик — скорее как пленник, чем как князь: Всеволод Чёрмный сохра­нял власть над Черниговом и даже посадил своего сына в Переяславле. Ненадолго вся Русская земля в Сред­нем Поднепровье оказалась под властью одного князя. Однако в 1212 г. он был изгнан из Киева смоленскими соперниками во главе с Мстиславом Удалым и вскоре умер. Брат Всеволода Мстислав Святославич вокняжился в Чернигове. (Ему суждено было пасть в битве с татарами на Калке в 1223 г.) Сын Всеволода Чёрмного Михаил продолжил политику черниговских князей, пытаясь удержать Киев и утвердиться в Галиче. Из Черниговской земли рано выделилось Муромо-Рязанское княжество. В 1127 г. Всеволод Ольгович выгнал своего дядю Ярослава из Чернигова в Муром. В 1129 г. он оставил Муром, Рязань и Пронск своим сыновьям. До середины XII в. старший в роду муромско-рязанских князей сидел в Муроме, но затем пер­венство перешло к Рязани. Муромские и рязанские князья тщетно пытались сохранить независимость от более сильных черниговских и владимиро — суздальских соседей; во время усобицы 1177 г. в Суздальской земле рязанский князь Глеб попытался даже посадить своего ставленника во Владимире. Но Всеволод Боль­шое Гнездо разбил рязанцев, и княжество попало в зави­симость от победителей — рязанские князья выступали против черниговских. Когда в 1207 г. рязанцы поп­робовали переметнуться к удачливому черниговскому князю Всеволоду Чёрмному, великий князь Всеволод направил к ним владимирское и новгородское войска — карательный поход вернул Рязанскую землю под власть владимиро — суздальских князей.

Серебряное трёхбусинное височное кольцо. Возможно, Изяславль (Хмельницкая область, с. Городище Шепетовское). Первая треть XIII в. ГЭ.

Серебряное трёхбусинное височное кольцо. Возможно, Изяславль (Хмельницкая область, с. Городище Шепетовское). Первая треть XIII в. ГЭ.

В 1217 г. в Рязани произошло одно из самых кровавых событий в истории княжеских усобиц: два брата — Глеб и Константин — пригласили на снем семь прочих рязанских князей с их боярами и слугами. Все они, кроме опоз­давшего князя Ингваря, были перебиты. Ингварю удалось с помощью владимиро — суздальского князя Юрия вокняжиться в Рязани. Через 20 лет Рязанская земля подверг­лась монголо-татарскому нашествию.

Рязань — первый из русских стольных городов, разрушенных тата­рами, не была восстановлена. (Современная Рязань стоит на месте древнерусского Переяславля Рязанского.) Имя Ста­рая Рязань сохранило село, расположенное возле большого городища (площадь 40 га). Ещё в 1822 г. там был найден клад золотых украшений, с тех пор во время археологиче­ских раскопок обнаруживаются всё новые шедевры древне — русского прикладного искусства — хозяева многочисленных спрятанных сокровищ погибли или были уведены в полон. Город имел типичную древнерусскую планировку: детинец располагался на мысу. В XII в. деревянную стену с башнями возвели вокруг большого окольного города с каменными хра­мами (Борисоглебский, Спасский, Успенский), боярскими теремами и усадьбами рядовых горожан. Он не был заселён целиком — укреплённая площадь призвана была служить убежищем и для окрестных жителей. В стене, спускающейся к реке Серебрянке, были устроены «водяные ворота» — вода протекала сквозь решётку воротного проёма.

Верхнее Поволжье и Волго-Клязьминское междуречье историки долго считали медвежьим углом, поздно затронутым древ­нерусской колонизацией. Однако археологические раскопки показали, что Ярославское Поволжье и Ростово-Суздаль­ская земля были ранними очагами русской государственности. Дружинные курганы с погостами появились здесь уже во второй половине IX—X в. Не только Ростов, но и Суз­даль (впервые упомянутый в летописи под 1024 г.) во вто­рой половине X в. были настоящими городами.

Киево-Печерский патерик рассказывает, что Мономах отдал своего сына Юрия на воспитание варягу Георгию Шимоновичу, который отправился в Суздаль. (В городе действи­тельно открыто несколько боярских усадеб XI—XII вв., среди которых одна явно принадлежала выходцу из Скандинавии: там найдена литейная форма с рунической надписью.) Когда Юрий вокняжился в Киеве, он оставил Георгию, как тысяцкому, власть над Суздалем. К середине XII в. он стал столь­ным городом, и вся земля в русских летописях именовалась Суздальской. По ряду с киевским князем, заключённому в 1134г., Юрий ещё должен был платить дань в Киев.

Фреска «Старец». Рождественский собор. 1233 г. Суздаль, Владимирская область.

Фреска «Старец». Рождественский собор. 1233 г. Суздаль, Владимирская область.

Юрий воспринимал южнорусские земли — Переяславль и Киев — как свою отчину и постоянно тянул к ним руки, почему был прозван в Средние века Долгоруким. Этому князю после затянувшихся усобиц в 1155 г. удалось занять стол в Киеве (где он и умер в 1157г.). Однако Юрий не забывал о своей Суздальской, или Залесской, земле, где строил новые города. Среди них — Переяславль-Залесский, переняв­ший имя Переяславля в Среднем Поднепровье (даже река, на которой стоял город, воспроизводила название южной реки — Трубеж), и Москва, которую посетил Юрий для встречи с черниговским князем в 1147 г. (условно этот год считается датой основания Москвы) и затем в 1156 г., уже будучи киевским князем, укрепил новым детинцем — крем­лём. Москва была важной пограничной крепостью на стыке Суздальской, Черниговской и Смоленской земель. Веро­ятно, при Юрии на границе с Новгородской землёй была основана и крепость Тверь. В Поволжье строились Юрьев (Польской) и Дмитров, названный так в честь сына Долго­рукого Всеволода (в крещении Дмитрия). В 1149 г. Юрий стал раздавать волости (уделы) в Суздальской земле своим сыновьям, но руководствовался при этом уже не устоявши­мися представлениями о старшинстве, а политическими соображениями: старший Андрей получил новый город Вла­димир, а младший Василий — древний Суздаль.

Вокняжившись в Киеве, Юрий стремился удержать возле себя сыновей, раздавая им города в Киевской земле. Но в 1155 г. его сын Андрей против воли отца отправился из киевского Вышгорода во Владимир, взяв с собой реликвии — меч князя Бориса и икону Божьей Матери, ставшую главной святыней средневековой Руси. Ипатьевская летопись сообщала, что после смерти Юрия «ростовцы, суздальцы и все владимирцы взяли Андрея и посадили на отчем столе в Ростове, Суздале и Владимире», обстоятель­ства напоминают «ряд» — договор вечевых городов с князем. Новгородцы не были безучаст­ными свидетелями того, как, по словам новгородского лето — писца, «раздрася Русская земля». Ещё под 1135 г. рассказывается, как посад­ник Мирослав ходил мирить черниговцев и киевлян. Когда же в 1149 г. княжеские усо­бицы охватили всю Русь, киевский князь Изяслав Мстиславич явился в Новгород, где сидел его сын Ярослав, просить поддержки против суздальского князя Юрия Долгорукого. Изяслав обратился к новгородцам как к «братьям» и сослался на то, что они сами позвали его выступить против притеснявшего их Юрия. Новгородцы и псковичи присо­единились к войску смоленского и киевского князей и принялись разорять города и сёла в окрестностях Ярославля. Но и у Юрия нашлись сторонники в Новгороде: в 1154 г. они вместе с епископом Нифонтом позвали Мстислава, сына Юрия, на княжение. По смерти Юрия в Новгороде вос­стали противники его сына. Торговая же сторона вооружи­лась против них. Противники разметали мост через Волхов, соединявший новгородские стороны, и дело едва не дошло до кровопролития, но Мстислав Юрьевич бежал из города. Тот попал в руки киевского князя Мстислава Изяславича, и он «уладился» с другим могущественным владимиро-суз­дальским властителем — сыном Юрия Андреем Боголюбским: сын нового киевского правителя Ростислав (будущий известный князь Галицкий) опять стал править в Новго­роде. Андрей же продолжал, по свидетельству Ипатьевской летописи, «искать Новгорода добром или лихом». После конфликта с новгородцами на Северной Двине в 1169 г. он прислал к Новгороду суздальское войско со смолянами, полочанами, муромцами, рязанцами и «всей Русской зем­лей». Жители окружили город острогом и четыре дня отби­вались от осаждавших. Суздальская рать была разбита, мно­гие попали в плен, так что суздальских рабов продавали по две ногаты. Тогда Андрей перекрыл торговые пути, и две ногаты в Новгороде стал стоить хлеб. Новгородцы отпра­вили к нему послов с мирными предложениями. Пришлось им сменить посадника и принять ставленника Андрея.

Андрей Боголюбский по праву считается наиболее деятельным из детей Юрия Долгорукого. Дата его рождения неиз­вестна (не ранее 1100 г., по другим данным, в середине 20-х гг. XII в.). Матерью его была дочь половецкого хана Аепы (монголоидные черты проступают в его облике, вос­становленном антропологом М.М. Герасимовым). Женился он на дочери боярина Кучки, чьи сёла располагались на реке Москве. Первым крупным политическим делом для него стали поход на Рязань в 1147г., совершённый вместе со старшим братом Ростиславом, и изгнание рязанского князя — противника Долгорукого. С 1149 г. он прини­мал участие в боевых действиях в приднепровской Руси — в борьбе отца за Киев. Дважды получал от отца Вышгород (1149и 1155 гг.), княжил также в Турове и Пинске (1150—1151 гг.). В бесконечных войнах, шедших с пере­менным успехом, Андрей не только прославился удалью, но и выступал как миротворец.

Не надеясь на прочную власть в Южной Руси, в 1155 г. он поки­нул отца и обосновался во Владимире. По преданию, взя­тая им из Вышгорода икона Божьей Матери явила чудо, остановив повозку в 11 верстах от Владимира: там князь велел основать свою резиденцию Боголюбом (почему и про­звался Боголюбским). Князь укрепил свою столицу и пост­роил Золотые ворота, подражая Киеву и Царьграду, возвёл во Владимире Успенский собор (по его образцу позднее построили Успенский собор Московского Кремля). Рас­правившись с соперниками — выслав братьев и племянников, — Андрей не дал уделов в своей земле даже собственным детям, стремясь к «самовластью». В 1162 г. он попытался создать собственную митрополию, но, получив отказ от Кон­стантинопольского патриарха, посадил епископа Феодора не в Ростове (где традиционно была кафедра), а во Влади­мире. Феодор не пожелал признавать киевского митропо­лита, продолжая стремиться к независимости (автокефа­лии), однако Андрей вынужден был выдать его на суд в Киев, где тот был казнён. В 1164 г. Андрей ходил на Волжско-Камскую Болгарию, взял пять болгарских городов и обло­жил данью прилегающие к Владимиро — Суздальской земле территории; свою победу князь прославил в торжественном «Слове» — образце древнерусского красноречия. В 1169г., недовольный усилением Мстислава Волынского, занявшего Киев и Новгород, он двинул на столицу Руси рать из 11 кня­зей с дружинами, отдав город на разграбление.

Отныне именно могущество князя, а не обладание столицей Руси, давало настоящую власть над Русской землёй. Тем не менее после смерти своего ставленника Андрей не смог выгнать из Киевской земли сплотившихся против него смоленских Ростиславичей.

В ночь с 28 на 29 июня 1174 г. его убили заговорщики в Боголюбоме. Страшной смерти князя посвящена отдельная  «Повесть», включённая в Лаврентьевскую летопись. Зачин­щиком заговора оказался любимый слуга Яким, хотя князь когда-то казнил его брата. Возглавил же заговорщиков зять боярина Кучки Пётр; с ним были сыновья Кучки и ключ­ник князя Анбал, родом яс — осетин. Накануне убий­ства он выкрал меч святого Бориса, который князь держал у себя в спальне. Ночью заговорщики, упившиеся для храб­рости вином, выломали дверь в спальне, но князь — опыт­ный и сильный воин — долго сопротивлялся им. Он попре­кал своих «милостников», сравнивая их с убийцами Бориса, но те изранили его мечами, саблями и копьями и бросили в спальне. Андрей нашёл ещё силы подняться и выбраться из покоев; перепуганные убийцы кинулись по кровавому следу и добили князя во время молитвы. Наутро князя, лежавшего во дворе, увидел его слуга Кузьма, пришедший с ним из Киева. Убийцы хотели оставить его на съедение псам, но пре­данный Кузьма добился того, чтобы отворили церковь. Анд­рей был похоронен в построенном им Успенском соборе.

Князь не достиг вожделенного им самовластия — монархического правления. Но даже описание его смерти составлено по византийскому образцу — так был убит в 969 г., согласно греческим хроникам, византийский император-самовластец Никифор Фока; убийц возглавил приближённый к нему полководец Иоанн Цимисхий — будущий император и победитель князя Святослава. Правда, Цимисхий имено­вал Никифора «тираном» — незаконным правителем. На Руси это понятие оставалось неизвестным: власть русского князя не могла быть незаконной, он имел право на власть по рождению — принадлежности к княжескому роду. Тра­диционный «ряд» и «дружинные» отношения ограничи­вали власть — Андрей решился преступить их, и это его погу­било. «Где закон, там и обид много», — оправдывал князя русский летописец. Как и Никифор Фока, Андрей Боголюбский канонизирован Православной церковью.

После убийства князя были разграблены княжеские дворы, перебиты тиуны и мечники. Вскоре владимирцы, ростовцы и суздальцы собрались на вече — они оказались без князя и могли стать жертвой новых усобиц. Ростовские и суздаль­ские бояре пригласили племянников Андрея, а те привели с собой «детских» — дружинников с юга Руси. Новые князья с дружинниками вызвали возмущение владимирцев и переяславцев своими поборами, и тогда владимирский стол занял (1176г.) некогда изгнанный Андреем в Византию брат князя Всеволод, ослепивший разбитых племянников (по церков­ному преданию, они прозрели в храме Бориса и Глеба на Смядыни, в Смоленске). В свою очередь, в ссылку отпра­вился сын Андрея Юрий, ставший мужем грузинской царицы Тамары. Прозванный за многочислен­ное потомство (10 сыновей и 4 дочери) Все­володом Большое Гнездо, он продолжил дела брата и добился того, что князья признали его старейшим — великим князем. Без его поддержки южнорус­ские князья не решались претендовать на киевский стол, а новгородцы звали на стол его сыновей.

Переяславская земля

Переяславская земля — «отчина» Владимира Мономаха и его потомков — недаром именовалась в русских летописях «украиной». Она граничила со степью и более всех русских земель подвергалась набегам кочевников. Ещё Владимир Святославич стал строить по рекам Трубеж, Суле и Стугне городки-крепости, призванные защитить Русь от степняков (один из них носил говорящее название — Воинь). К вос­току границы Переяславского княжества оберегали город Лтава на Ворскле (в нём видят предшественника Полтавы) и Донец на Северском Донце. Переяславские князья продол­жали укреплять степные границы: в 1116г. Ярополк, полу­чивший Переяславль от Мономаха, когда тот занял киевский стол, переселил часть жителей захваченного им в Полоцкой земле города Друцка в город Желни (Желди) на Суле.

Когда в 1132 г. Ярополк перешёл на киевское княжение, из-за переяславского стола началось соперничество Юрия Дол­горукого с племянниками. В усобицу вмешались чернигов­ские Ольговичи, не раз приводившие половцев на Переяслав­скую и Киевскую земли. На переяславском столе утвердился сын Мономаха Андрей, а с 1142 г. — внук Изяслав Мстиславич, который, сев княжить в Киеве, передал Переяславль сыну Мстиславу. Ольговичи в союзе с Долгоруким не остав­ляли попыток передела Переяславской земли. Они пытались утвердиться в Остерском Городце на северо-западном порубежье (он запустел после монголо-татарского нашествия).

Изяслав Киевский всё же овладел этим городком и в 1148 г. даже собрал там союзных князей, чтобы выступить про­тив Юрия. Однако в 1149 г. Долгорукому удалось захватить Переяславль и оттуда войти в Киев, в Переяславле он оставил сына Ростислава. После этого трижды Юрию приходилось покидать Киев и укрываться в Остерском Городце, но Переяславль ему удавалось сохранить за собой — ведь владение этим столом открывало путь к столице. В 1152 г. Изяслав вынуж­ден был сжечь Городец, выведя оттуда жителей; в Переяславле опять вокняжился его сын Мстислав, совершивший поход против половцев в степь и освободивший из плена «множество душ христианских». Со смертью Изяслава в 1154 г. Юрий вновь попытался взять Переяславль, отправив туда сына Глеба с половцами; это удалось ему лишь после того, как новый киевский князь Ростислав был разбит: Мстислав ушел на Волынь, а Глеб Юрьевич сел в Переяславле. Там он правил до 1169 г., когда вошел в разоренный войсками своего брата Андрея Киев. В Переяславле остался его сын Владимир.

Владимир продолжил борьбу с половцами — ему пришлось выдерживать осаду после того, как в 1185 г. Игорь Свя­тославич, герой «Слова о полку Игореве», с северскими князьями потерпел поражение от степняков; князь воз­главил вылазку из города и был тяжело ранен. После его смерти (1187г.) из- за переяславского стола снова соперничали Мономашичи и Ольговичи, пока он не закрепился за суздальскими князьями — сыновьями Всеволода Большое Гнездо. В 1239 г. Переяславскую землю разорили монголо-татары. Переяславль был разрушен до основания, многие крепости запустели — стали городищами.